Уже несколько раз покинув зону, контролируемую ополчением ДНР, я посетил Мариуполь, берег Азовского моря, пообщался с беженцами на территории, контролируемой ВСУ. Кое-где переселенцев не оказалось…
Под перекрёстным огнём двух вооружённых противников мирные жители Донбасса теряются, метаются, прячутся в подвалах и, в конце концов, решаются: пора уезжать! Украинские СМИ предпочитают не замечать многотысячный поток беженцев, уходящих на территорию России. И наоборот: российские медиа закрывают глаза на то, что часть невинных заложников боевых действий перемещается вглубь Украины.
Впрочем, поток последних не так уж велик. Я проследовал за теми, кто отправился в сторону Азовского моря. Сначала через укрепления ДНР, а затем вдоль подсолнухов, повернувшихся в сторону солнца, и украинских танков, развернувшихся в сторону мятежного Донецка.
Давно знакомый мне Мариуполь (впервые побывал здесь, когда посещал "Махно-фест" в Гуляй-Поле, уже лет восемь назад) предстал передо мной почти в неизменном виде. Если бы не перегородивший дорогу к разбитому горсовету в не лучшем состоянии грузовик (погорелую гормилицию посмотреть не было времени)... Если бы не обилие пропагандистских, про-украинских, "антиреспубликанских" плакатов на улицах. Если бы не блокпосты на въезде и выезде. Если бы не военные "Уралы", с рокотом двигающиеся по городским проспектам. "ДНР = война" - подобными бигбордами уставили территорию вокруг завода "Ильичёвец". Если бы знать, какие настроения кроются в его трудовых недрах...
Но целью было увидеть, как живут неподалёку от Мариуполя беженцы из горячих зон Луганской и Донецкой области. Мы покинули города и проследовали на территорию пансионатов, баз отдыха, отстроенных ещё в советское время. На дворе одного из них познакомились с почти полсотней женщин с детьми. Снежное, Горловка, Луганск... Эти города матери с малышами покинули, кто уже месяц назад, а кто-то лишь пару недель. Всех к прессе вывела начальница базы отдыха. Они сами не очень-то стремились разговаривать, а тем более - молчали о своих политических взглядах. Да и бесполезно было о них спрашивать.
- Лишь бы кончилась война. Лишь бы вернуться в мирный город, - говорили дамы. Указывали, что добраться до Азовского моря им было проще и быстрее, чем куда либо ещё.
- Да и кто нас ждёт в России? Кому мы нужно? И на какие деньги туда ехать? Родственников, знакомых у нас там нет.. - сетовали другие женщины.
Работница одного из санаториев на территории одного из крупнейших курортных посёлков Приазовья - Седово, рассказала, что в этом году многие места на базах отдыха пустуют, а занятые разделили между собой беженцы и туристы примерно поровну. Беженцев собралось около 800 человек.
А вот в городке Курахово, что в 60 километрах от Донецка, тоже на территории подконтрольной ВСУ, переселенцев в "лагере для беженцев" мы не увидели вовсе. Только скучающие сотрудники МЧС. Единственное, что они рассказали любопытного, так это о нескольких машинах в сутки, которые с надписью "ДЕТИ" проезжают мимо них. Судя по всему, не верят мирные переселенцы безопасности подобных лагерей. И не зря, всего в паре десятков километров Марьинка, где уже мы, журналисты, оказались на перекрёстке под огнём.
Возвращаясь в Донецк, подъезжая к блокпосту с украинским флагом, укреплённым окопами и бронетехникой, мы убрали камеры и приготовили пресс-карты. В окне, за цветущим полем была видна сгоревшая пятиэтажка на окраине Марьинки. Рядом дымила чёрными дырами двухэтажная постройка. Война вдалеке, мы едем мимо неё... Но тут раздался грохот, поднялось облако пыли и дыма: война резко к нам приблизилась. Летающая мина накрыла участок подсолнухового поля, поблизости от танка ВСУ и не далее, чем в 50 метрах от нас.
Впрочем, мы знали, на что шли, пересекая линию фронта на одном из самых напряжённых участков. Не зря говорят, что большинство репортёров гибнет не по воле кого-то из противоборствующих сторон, а случайно, во время пересечения границы между ними.
Эта черта предстала перед нами задымлённой, перерезаемой силуэтами солдат, прыгающих в окопы у дорожного полотна. Наблюдая такие кадры, будто сошедшие с голливудских лент, мы, как говорится, испугаться не успели. На огромной скорости, виляя вокруг бетонных блоков, мы вырвались с перекрёстка и помчались по трассе на Донецк, мигая фарами редким встречным автомобилям.
А в столице Донбасса, как это ни парадоксально, беженцев поселилось возможно больше, чем в тихом и пляжном Приазовье. Лишь в трёх многоэтажных студенческих общежитиях в центре города разместились, подвезённые ополченцами из Шахтёрска, Горловки, других горячек точек, более тысячи женщин с детьми, стариков, инвалидов. Они не решаются пересекать линию фронта, многие при этом тихо надеются "проскочить в Россию". Но как, на чём, как ехать по военно-полевым маршрутам - они совершенно справедливо не представляют. Многие из семей примчались в Донецк в одних шлёпанцах, халатах, с одним пакетом. Стремительная атака на Шахтёрск не дала времени собрать всё необходимое. Война вообще не даёт времени, она его крадёт, а для многих останавливает навсегда. И вводит людей в весьма нервное состояние:
- Соседка хлопнула дверью, а я от ужаса дёргаюсь, пригибаюсь, не знаю куда прятаться.. Здесь вот рядом железная дорога, так когда впервые поехал поезд, мы подумали, что это самолёт и бросились под кровать - рассказывает Галина из Шахтёрска.
Интересно, что в "оплоте террористов" женщины разговорчивее, реже говорят шаблонами, чем в вышеописанных локациях, подконтрольных ВСУ. Не стесняясь камеры, несколько дам признались мне, что мужья именно сейчас, оставшись в Шахтёрске, Горловке, решились вступить в ополчение. Таким образом получается, что интенсивность АТО ускоряет рост числа тех, против кого эта операция направлена.
Продолжая разговор с жительницами убежища, я улыбаюсь сидящей рядом 6-7-летней девочке, привыкнув, что в мирном городе это почти всегда вызовет улыбку в ответ. Но здесь её нет. Потом у лифта общежития я улыбаюсь ещё одной девчонке, почти такого же возраста, мальчишке с большим рюкзаком и взъерошенными белёсыми волосами. Выражения их лиц, настороженных, глубоко задумчивых не изменяются. Они лишь пристально смотрят на меня. И эти приметы войны, на удивительно красивых детских лицах, возможно, страшнее перекрёстка под огнём, с которого мы недавно вырвались.
